75 лет Литературному институту им. А.М. Горького

Светлана РЫБАКОВА

Микрокосм Литературного - утверждающее начало
(Статья была опубликована в журнале "До 16 и старше")

Начала писать «воспоминания» о Литератур­ном институте и вдруг подумала, что эту страницу в своей судьбе я не закрыла. Ведь до сих пор, чтобы набраться творческих сил и веры в себя, прибегаю на семинар нашего дорогого ма­стера Михаила Петровича Лобанова, или время от времени прихожу на детский семинар к Рома­ну Семеновичу Сефу и Александру Петровичу Торопцеву посмотреть и послушать молодых писа­телей. И это будет рассказ все-таки о настоящем, а не прошедшем. На первый взгляд наш Литературный институт может показаться совсем невидным: маленький, серенький, с кое-где обшарпанными стенами (живая иллюстрация отношения общества к оте­чественной словесности), но по своей глубинной сути он для Москвы, а возможно и для России, яв­ление довольно уникальное.

И не потому, что здесь «учат на писателей или поэтов», думается, это дело невозможное. Таланты даются от Бога, и наши замечательные мастера на семинарах по мере сил только помогают студентам раскрыться, познать себя и грани своего дарова­ния. И даже не потому, что атмосфера здесь почти домашняя: учебное заведение наше, можно ска­зать, камерное, да и располагается оно в особняке Яковлева — дядюшки Герцена (здесь же Александр Иванович и родился), где сплошные лабиринты ко­ридоров, да бывшие залы, поделенные на малень­кие кубики аудиторий. У нас почти все преподава­тели и студенты (народ творческий, импульсивный, поэтому с нашей братией случается всякое) знают друг друга, администрация же, заботясь об уча­щихся, особенно о приезжающих из глубинки заоч­никах, подкармливает их обедами за счет институ­та. А еще в отделе кадров живет общая любимица добродушная, маленькая и квадратная, собачка Муза, настоящий домашний, скачущий пегас.

Но мне кажется, поразительным до невозмож­ности в Литинституте то, что в нем поверх всех барьеров, под одной крышей, вполне симпатично и миролюбиво уживаются, пишут и работают столь разные по своему мировоззрению, эстети­ческим запросам и литературным исканиям твор­ческие личности.

Круговороты писательских баталий, страсти и раздоры (интересно, сколько сейчас «союзов»?) остаются за стенами нашего института. Надо ду­мать, что темный принцип «разделяй и властвуй» не срабатывает там, где просто занимаются люби­мым делом и принимают общий порядок вещей: у другого человека может быть свой взгляд на мир

и это не повод для скандала. Чему Литинститут и является лучшим доказательством. В современ­ных разладах писательских сообществ, как кажет­ся, есть что-то надуманное, искусственное, а при­чины, если присмотреться, лежат вне «божества и вдохновенья». И поэтому совсем ни к чему приме­шивать в «это» Великую Русскую Литературу.

Что касается личных воспоминаний, то сна­чала стало страшно, когда Светлана Владими­ровна Молчанова, прочитав мои рассказы и пе­редав их Михаилу Петровичу Лобанову, в конце концов, и предложила поступать. Сидела я себе в приходской библиотеке, выдавала людям ду­ховную литературу, время от времени жила в мо­настырях, писала в стол впечатления и расска­зы. И вдруг — Литинститут. Как мне с ужасом представлялось, вместо монахинь — писатели и поэты, а тихая сокровенная жизнь подменится «богемой». (Это потом узнала, что литераторы тоже люди уединенные).

В первое время, сидя на лекциях, изумлялась: как меня сюда занесло? (Неисповедимы пути Гос­подни). А потом почувствовала, что я здесь не инородное тело. Творчество — объединительное начало, для самых разных и непохожих людей. Конечно, время от времени мне доставалось на орехи за рассказы о Боге. Крепилась. Ведь в на­ше время узнать своего Создателя можно лишь через боль, об этом и пишу. Апостольские време­на чудес прошли, и сегодня «к звездам только че­рез тернии». Твоя живая боль передается друго­му, а он защищается...

Одна дама с нашего семинара призналась, что когда-то сначала разругала мой рассказ, а потом по­размышляла и пошла на исповедь. А с Мариной Анашкевич, тоже поначалу далекой оттого, что наполня­ет смысл моей жизни, мы стали единомышленни­цами и недавно в соавторстве выпустили книгу «Знаменитые храмы Москвы». Помню один студент, называющий себя атеистом, удивлялся, почему я хорошо отозвалась о его фантастическом рассказе. Но дело ведь не в жанре написания: не как, а о чем. Если пишущий не разрушает душу у читающего его строки, не глумится над образом Божьим, в них об­еих запечатленном, — это уже хорошо. И так во всех творческих начинаниях. Что касается фантастики, то всегда воспринимала ее как притчу. Гениальный Тар­ковский так и воспринял роман известного польско­го фантаста Станислава Лема и снял фильм «Солярис». Ключом к этому фильму является именно еван­гельская притча о блудном сыне.

Как-то прочитала у Ивана Ильина в статье «Пророческое призвание Пушкина», что «Древ­няя философия называла мир в его великом объеме — «макрокосмосом», а мир, предста­вленный в малой ячейке, — «микрокосмосом»...» (далее философ пишет о Пушкине и России). А мне бы хотелось дерзнуть сказать, что россий­ский творческий, да и в целом народный макро­космос может найти в точке микрокосмоса Лите­ратурного института утверждающее начало...

От редактора:  Светлана Рыбакова автор дет­ских книг, в том числе «Светлая радость», издан­ных православными издательствами, повести «До­мой», о событиях на Кавказе (журнал «Москва»), пу­блицистических статей и статей по истории Бого­родичных икон в журнале «Божий мир» и др.

• Назад