Литературный семинар 30 января 2025 года

Добрый день всем-всем-всем!

В четверг прошёл наш очередной семинар в Синодальной библиотеке. Мы назвали его "Андреевский причал", а может, сделать "Андреевская волна"? Мы находимся на территории Андреевского монастыря, разумеется, у него древняя история. Название семинара, конечно, должно быть связано с этим знаковым местом.

В Синодальной библиотеке сейчас проходит выставка к 100-летию кончины Святейшего Патриарха Тихона и 80-летию Победы в Великой Отечественной войне.

Надо об этом как-то сказать.

Но вернемся к теме литературы. Получается, что у нас в семинаре только девушки. Даже начинает казаться, что мы неплохо справляемся с писательским делом, но все-таки в основе своей - это мужской труд. Поэтому замечательных мужчин-писателей тоже много, но они до нас не доходят. Далеко сидим.

В этот раз разбирали рассказы, точнее, фантастические притчи, Ирины Митрофановой. Светлые, образные, с мягким умным юмором, но об этом хочется поговорить особо. Ирина мама, Наталья Васильевна, впервые прочла публике свой рассказ об Отечественной войне. Нам он понравился. Обсуждение шло, как всегда, с чашкой чая. Мы с Ириной Ордынской, руководителем нашего литературного содружества, подумали, что семинарцы собираются после работы, утомленные, им, конечно, хочется силы восстановить и подкрепиться.

В этот раз к нам пришла Анастасия Борискина. Она не только писатель, а ещё и режиссёр. Настя сняла клип, где мы вместе радостные идем к метро "Воробьевы горы". Хорошо получилось и красиво.

 

 

Детки на картинках

Митрофанова Ирина и Николай Двойник (в соавторстве)

После пандемии Катя, наконец, стала Екатериной Михайловной. Так назвал ее новый начальник, а предыдущие начальники (их в Катиной профессиональной судьбе было уже три) все как один звали ее Катериной, громко так, резко, с четким ударением на предпоследнем слоге. Перед начальниками Катя робела, хотя и пыталась себя убедить, что по большому счету они такие же люди, как и она, но ничего не получалось. Совсем они были другие, на нее не похожие. Начальники эту Катину робость быстро подмечали, и от этого на душе у них становилось сладко, ведь если кто-то при тебе начал уши прижимать, значит, ты точно лидер признанный и можешь хотя бы немного властью потешиться.

Начальники изводили Катю по-разному: один пенял на непрофессионализм, другой – на то, что Катя с темпами современной жизни не справляется, оттого и суть поставленных начальником задач не чувствует, а третью (она женщиной была предпенсионного возраста) всё, что делала Катя по работе, устраивало. Ей не нравилось, как Катя одевается, и разговаривает, и как вообще живет, и она все время пыталась подсказать своей подчиненной, что бы той в себе улучшить. Катя понимала, что надо бы как-то на всё это безобразие отреагировать, всему же должен быть предел, но вновь робела, а начальница, видя Катино замешательство, входила в раж и уже совсем не стеснялась выплескивать свою выверенную годами правду жизни. Даже другие сотрудники стали Катю жалеть.

– Вот, смотрите, Катерина, как вы ходите!

– А как я хожу?

– Как уважающая и ценящая себя женщина не ходит. Что вы горбитесь? Идете – будто в телефоне новости читаете, склонились к нему!

– Ну да, читаю иногда…

– Вы себе еще и зрение посадите! И так с кавалерами у вас негусто, как я погляжу, а в очках вас вообще никто замуж не возьмет!

– Да я…

– Нет, вы послушайте умудренного годами человека, прежде чем перебивать, и откуда только такая привычка! Я вам вот что скажу: сейчас читать – это уже немодно, прошлый век, люди – они визуалы, лучше воспринимают визуальную информацию, ролики, картинки! Вы на меня посмотрите, я современная женщина, вы меня в Тик-токе видели? Вам надо с жизнью в ногу идти! А вы где-то в хвосте плететесь. Мы в цифровую эпоху вступаем, а у вас телефон трехлетней давности, с таким в наши дни и на свидание стыдно пойти. Подумайте до завтра над тем, что я вам сказала. Завтра доложите свои соображения.

И цокая каблуками, начальница, подхватив с вешалки плащ, взглянув в зеркало и поправив тщательно покрытую лаком крашенную в золотой цвет завивку, выплыла из комнаты. С полминуты стояла полная тишина, никто даже по клавиатуре и мышкой не щелкал. 

– Полный тик-ток! – сказала сидевшая у противоположной стены Наташка. – Надо тебе что-то делать.

Эту начальницу Катя терпела год и чувствовала, что еще чуть-чуть, и она действительно что-то сделает – не удержится и проломит ей голову дыроколом, дырокол у них был солидный, стопку из ста листов пробивающий с одного раза, и для убийства вполне пригодный. Уволиться Катя не решалась, поскольку все, кто ее знал близко, хором твердили, что если уж Катя со своим беззубым характером в государственной конторе еле выдерживает, то в коммерческой структуре ее за неделю съедят и косточки на улицу выкинут, и потом этим косточкам вообще уже ни на какую работу не устроиться. В общем, оставалось только два варианта: либо убить начальницу, либо самой убиться. Но тут нежданно-негаданно началась пандемия, и Катя перестала видеть свою начальницу лично, теперь они в основном общались в мессенджерах и иногда по телефону, ведь всю их контору отправили на дистанционку. Виртуальную начальницу терпеть было намного легче, а иногда вообще казалось, что ее больше нет, а только какой-то фантом, цифровая память о ней продолжает раздавать указания.

Когда дистанционка подошла к концу, начальница так и не вернулась в Катин реал, ей стало лень вновь ездить каждый день на работу с другого конца города, и она ушла на пенсию. Катя с трепетом ждала встречи с новым начальником. Назначить начальником саму Катю было нельзя, хотя она была уже сотрудником опытным и по возрасту не девочка, но лидерских качеств так и не нажила.

 

***

«Всё лучшее в жизни покупается ценою великого страдания». Неважно, кто сказал первый, – повторили многие. Возможно, в Катиных страданиях по поводу ее отношений с руководством не было особого величия, но нервных клеток она на этих руководителей потратила превеликое множество и даже немного состарилась, и Вселенная сжалилась, послав ей в начальники Андрея Максимовича. Когда при знакомстве с коллективом он назвал ее Екатериной Михайловной, она почувствовала себя человеком и даже забыла расстроиться из-за того, что уже не очень юная. Он всегда благодарил ее за сделанную работу, а иногда даже называл умницей, правда, сказав это, всегда тушевался и даже немного краснел. В роли начальника Андрею Максимовичу было неловко, он не умел давить на людей, а ведь когда вышестоящая инстанция требует… Но люди, то есть Катя и еще три сотрудника, на поверку оказались не лишенными совести и профессиональной чести, без привычных пинков работать стали еще лучше и ответственнее, только бы Максимыча не расстроить…

Катя жила с ощущением сбывшегося чуда, оказалось, что на работу можно ходить с радостью, что работа может быть не только наказанием за грехи предков, начиная от сотворения мира, а Андрей Максимович… Он был такой близкий, такой родной… Дальше Катя себя останавливала, а то уж слишком много счастья получится, платить бы потом не пришлось…

Контора, в которой Катя работала, называлась Областным Системно-проектно-развивающим Центром по Вопросам Образования, сокращенно ОСПРЦВО. Все образовательные организации области перед этим центром отчитывались, и за глаза называли его сотрудников или «оспровцами» или «цвошниками» в зависимости от ситуации. Как именно надо было отчитываться, указывала еще более вышестоящая инстанция, находившаяся в столице. Иногда представители этой инстанции до конца не договаривали, а только намекали, как именно надо отчитываться, а расшифровать эти намеки и должен был Катин Центр, а потом еще и объяснить образовательным организациям. Начальников отделов Центра, хорошо зарекомендовавших себя в расшифровке намеков, периодически забирали в эту вышестоящую организацию на повышение, и больше их никто не видел, словно в астрале растворялись, а на их места назначали других.

Катя еще застала время, когда отчеты из нижестоящих образовательных организаций привозили в бумажном виде, потом она получала их по электронной почте, а начиная с пандемии, их стали кидать в Телеграм-чаты. Отчетных чатов было много. Катя была ответственной за чат школ позитивного примера. Там было много фотографий и видео, на которых учителя и школьники подавали пример всей области, как надо жить, учиться и работать. Катя все это просматривала, редактировала, приводила к краткой, лаконичной форме, чтобы в вышестоящей инстанции было сразу понятно, что процесс идет в нужном направлении.

***

В понедельник Андрей Максимович вернулся из вышестоящей организации с новой задачей. Задача оказалась не самой сложной, их отчетами были довольны, но поручили все-таки съездить в несколько мест – удостовериться, точно ли процесс в нужном направлении идет, а то, может, это всё лишь слова красивые да фотомонтаж. Андрей Максимович распределил между своими сотрудниками, кто куда поедет, себе в компанию, смущаясь и краснея, определил Екатерину Михайловну.

В машине им было очень хорошо молчать вместе, хотя ехали они долго, а по сторонам мелькали засыпанные снегом крыши дачных домов, поля, а потом и леса. Встречных машин попадалось немного. Катя вспомнила вычитанную где-то фразу, что друг – это с кем можно бесконечно говорить, а родной человек – тот, с кем можно бесконечно молчать, и даже расстроилась, когда пролетел с правой стороны указатель, извещавший, что до нужной деревни ехать осталось всего десять километров.

Сразу за узкой речкой шоссе пошло в гору, и в перспективе стоящего по обеим сторонам леса вырисовались на лазурном небе веселые разноцветные избушки с живописно поднимавшимися из труб дымками.

– Прям как на картинке, – нарушил молчание Андрей Максимович.

– Да, красота, – подтвердила Катя, вспоминая с трудом, когда последний раз выбиралась из города на природу, и вглядываясь в приближавшиеся избушки. – Точно, как на картинке.

Это и оказалась картинка – большой щит, снизу которого немного запорошенными буквами было написано: «Добро пожаловать в наш район!» и еще квадрат был нарисован, состоящий из многих маленьких черных и белых квадратиков, такие еще в музеях рядом с экспонатами вешают – навел на него камеру, и в телефоне информация о картине или скульптуре отражается.

Сразу за третьей деревней, как показывал навигатор, с трассы надо было сворачивать, а потом попетлять немного. Андрей Максимович сосредоточенно держался за руль и постоянно смотрел на навигатор. Дорогу чистили, похоже, давно, и он старался ехать, не тормозя и не разгоняясь, чтобы не повело на льду и чтобы не застрять.

– Приехали! – наконец сказал он торжественно и кивнул на навигатор.

Однако никакой примерно-позитивной школы они не увидели, только на поле рядом с дорогой засыпанный снегом котлован обнаружился и торчащие из него обрывки проводов.

– Что же это такое? – растерянно спросил Андрей Максимович.

– Может, это они новый корпус строить начали, а на карты его уже нанесли как построенный? – предположила Катя.

– Но это же безобразие, – возразил ее начальник. – А если мы сейчас тут застрянем? А если с детьми тут кто-нибудь поедет и застрянет в снегу? И замерзнет. Кто за это ответит? Я сейчас в прокуратуру позвоню, нельзя такие карты выпускать!

– Подождите, – крикнула Катя, – вот тут из-под снега что-то торчит, что-то написано.

Вместе они разгребли большой сугроб и увидели стенд с фотографиями улыбающихся мужчин и женщин. Сверху над фотографиями были надписи: «Вперед в цифровую эпоху!» и «Наши передовики цифровизации».

– Да… – протянул Андрей Максимович. – Все ясно! – на самом деле ему ничего не было ясно, но он уже усвоил главное правило начальника: начальнику всегда и всё должно быть ясно, чтобы не ронялось его достоинство перед лицом подчиненных. В следующий момент он уже смутился: вдруг понял, что перед лицом Екатерины Михайловны он бы не уронил своего достоинства, если бы даже сказал, что вообще ничего не понимает. – Спросить бы у кого…

Но, как назло, людей нигде видно не было. Всё вокруг было бело и пусто, только деревня справа на пригорке яркими домиками разнообразила пейзаж.

– Давайте в деревне спросим, – предложила Катя.

Но подъезд к деревне, где почти так же, как на том щите, из труб картинно струился дым, был, видимо, откуда-то с другой стороны, да и была ли эта деревня?.. Сколько они ни пытались, найти туда дорогу не удавалось. И тогда наши герои решили поехать в следующую обозначенную на карте школу – там уж точно они все выяснят!

Приехали, а на месте другой школы – тоже снежное поле с котлованом, да еще вокруг лес стеной стоит, и тишина… Обоим не по себе стало.

– Может, навигатор у вас сломался? – робко предположила Катя.

Но Андрей Максимович ничего не ответил и даже не обиделся на такое предположение, он вокруг машины по снегу топтался, будто следы какие-то искал. Катя ему помочь хотела, а потом решила в районное Управление по образованию позвонить – уж они-то должны знать, где их школы находятся, и стала нужный номер в телефоне искать. Пока они были этими делами заняты – поисками на снегу и в телефоне, – не заметили, как отошли от машины на приличное расстояние. Тогда-то и увидели, как из леса к ним навстречу выходят два волка и путь к машине перегораживают. Андрей Максимович Катерину Михайловну спиной закрыл, руки в стороны вытянул, глаза зажмурил со страху, и тут услышал смех. Это смеялись волки.

– Вы что, испугались? – молвил волк человеческим голосом. – Засиделись в своих гаджетах и не знаете, что наш район еще в пандемию от людей очистился и нами, волками с прогрессирующим интеллектом, заселился.

– А где же люди? Вы их что, всех съели? – ахнула Екатерина Михайловна.

– Господь с вами, – фыркнул другой волк, судя по более мягкому голосу, волчица, – мы вообще вегетарианцы, у нас с лета грибы-ягоды запасены, на пару лет хватит. А ваши все в цифровую жизнь перешли, и школа эта продвинутая, она первая и перешла. Так что нечего вам тут инспектировать.

– А дети как же? Тоже там?

– Конечно. Современному человеческому ребенку там лучше, естественнее. Всё к этому шло. В крестики-нолики уже давно не на листочках играют, а в гаджетах, и тетрадок у них нет – все на планшетах пишут, тетрадок нет – лес целее! Вот у нас лес какой теперь! Загляденье, а не лес! Грибы, ягоды, малина скоро пойдет!

– Какая же малина!? – Катя даже обернулась по сторонам. – Зима же!

А про себя подумала: «Это уже полный тик-ток!»

– А вы 3DV-очки наденьте, совсем другое дело будет, – волк вынул откуда-то из-под мышки и протянул ей странного вида гаджет. – Только они, извините, специально для волков сконструированы, может, немного некомфортно будет: у вас уши, как я замечаю, из другого места растут. Ну как?

Катя надела очки и действительно увидела не тонкие прутики, торчавшие возле дороги, а куст малины с наливающимися ягодами, за кустом шел зеленый луг с метелками летних трав и лес зеленел листвой.

– Вы там можете кнопочку нажать, и зайчик выскочит. Если вдруг ностальгия накатит, можете погонять, скорость его колесиком вот тут регулируется. Тряхнуть стариной, так сказать… Окрас зайчика тоже можно поменять. Там вот меню справа, видите? «Серый», «белый» и «пользовательский» – можете сами любой цвет задать. Очень удобно сделано. Зоопсихологи, знаете, как говорят? – не надо сильно подавлять инстинкты, вредно для здоровья.

Андрей Максимович осторожно кашлянул. 

– Да-да, – засуетился волк. – Мы вас задерживаем разговорами, а у вас рабочий день еще. Вы нам только очки верните. Надеюсь, вам у нас понравилось. Со следующего квартала медведей тоже будут переводить на вегетарианство, так что у нас полностью безопасно будет, приезжайте, природа дивная! До скорого! Вы в следующий раз бар-код на въезде в район отсканируйте – там всех ваших и найдете! Для вашего же удобства повесили.

Волки повернулись и потрусили к лесу.

– А другие школы, другие районы? – хором выпалили Андрей Максимович и Екатерина Михайловна им вслед.

– Другие, насколько мы знаем, нет, по-старому живут, – ответил волк, – и люди еще в реале встречаются, и волки говорить не научились. Это только наш район так модернизировался, хотя вы на всякий случай все-таки съездите, проверьте. Всего вам наилучшего, – и ушли в лес.

– Да мы, конечно, съездим, проверим, – развел руками Андрей Максимович. – Да, Екатерина Михайловна? – как всегда в трудный момент обратился он к ней за поддержкой.

– Конечно, съездим, проверим, – уверила его Катя.

Андрей Максимович глубоко вздохнул, будто настраиваясь на какой-то серьезный шаг:

– Екатерина Михайловна… Катюша, я бы никогда не решился, я ведь робкий человек и начальником стал по случайности, вам другого человека должны были назначить, с похожей фамилией, это автоподстановка, Т9… а потом спохватились, но решили уже не менять… Но пока тут робеешь, копаешься – ковыряешься, нервничаешь, что в сроки не укладываешься, мир может, раз, и перевернуться с ног на голову. И вот зоопсихологи тоже говорят… – Андрей Максимович совсем смешался, но всё же собрался и выдал: – В общем, пока мы все в цифру не ушли или еще какой апокалипсис не случился, Катюш, давай будем вместе не только по рабочим вопросам.

– Я согласна, – улыбнулась Катя. –  И более того, Андрей, мне даже в цифру нестрашно, если вместе с тобой.

 

Встреча

Вот такой вот вариант жизни-рая:
еду я, смотрю в окошко трамвая.
Не болит. И ничего не тревожит
(вы со мною, разумеется, тоже).

Мы листаем потихоньку пейзажи,
небо к вечеру становится краше.
Заливает весь трамвай теплым светом.
Проезжаем мы весну, осень, лето...

Из стихотворения Галины Маркус

 

Трамвай не подъехал, он материализовался из воздуха, а ее бабушка стояла у дверей такой, какой она ее хорошо помнила: круглолицая, маленькая, с густыми совиными бровями с проседью, в темно-зеленом пальто, на голове платок темно-зеленый в черных цветах с серебристыми вкраплениями. Двери бесшумно отворились, бабушка легко сошла по ступенькам, а трамвай растаял за ее спиной.

Людмила смотрела во все глаза. Конечно, это была ее любимая бабушка Муся, но в то же время она была совершенно другой. Да, черты лица остались теми же, но всю ее будто обновили, как стерли пыль с фарфоровой фигуры: и это пальто, которое она носила лет тридцать, и этот ее любимый поистрепавшийся платочек – все стало совершенно новым, только что купленным, и сама бабушка – розовощекая, как девчонка, с ясными, хорошо отдохнувшими бойкими глазками, здоровой бодростью в своем компактном круглом теле – словно сошла с волшебного конвейера живых игрушек.

– Я сначала хотела к тебе маленькой явиться, для смеху, – сказала бабушка Муся. – Потом подумала, что так ты можешь ведь и не понять вообще, потом думаю: может, лучше такой, как ты сейчас, вроде как мы с тобой подруги, а потом решила – нечего выпендриваться: раз была тебе бабкой, то бабкой уж и останусь. Только теперь уж такой вот хорошо промытой…         

Вслушиваясь в этот родной голос, в эти хорошо знакомые слова и интонации, Людмила наполнялась радостью, и вдруг ей стало совершенно ясно, что это вовсе не сон, не сказка и не галлюцинация, а реальность, самая настоящая из всех реальностей на свете.

– БабМуся! – вскрикнула она и заключила бабушку в объятья.

Ответное объятье оказалась крепким, бабушка была явно в хорошей форме.

– Да мы все там как спортсмены, – ответила БабМуся даже не на ее мысль, а на еще не успевшие оформиться в слова ощущения.

– Ой, а ты теперь так умеешь, – восхитилась Люда.

– Умею, – без всякого хвастовства ответила БабМуся. – Я теперь, внуча, много чего умею такого, что здесь никто не умеет.

– Тебе там вообще как, нравится?

– Ты знаешь, поначалу было непривычно. Вот мы тут думаем, что, когда что-то болит – это плохо, оно, конечно, плохо, но, когда уж совсем наоборот, когда настолько вообще ничего не болит, тоже неприятно становится, будто тебя вообще нету. Но это с непривычки, потом-то понимаешь, что так-то оно лучше на самом деле.

– А сколько тебе там лет, тридцать три, как Христу? Я на «Спасе» слышала, один священник рассказывал, что после смерти нам всем будет тридцать три.

– Да? – немного удивилась бабушка. – Не знаю, внуча, я по-научному, сама понимаешь, объяснить не смогу. Простой человек здесь про там правильно не объяснит. Чувствую я себя хорошо, и поэтому возраст неважно какой, самочувствие ведь от него не зависит, могу и как маленькая, и как девушка, и как и то и то сразу, – там это несложно совсем.

– А с грехами как? – поинтересовалась Люда.

– С грехами, – вздохнула БабМуся, – ох, боюсь, я опять всего объяснить не смогу, но почему-то там сразу понимаешь, что всех надо было простить давно, поскольку сам… Но ты же помер уже теперь… то есть еще раз родился, но уже с биографией…

– Родился с биографией, – улыбнулась Люда. – И ты деда тоже простила?

– Конечно, мне как показали… Не просто показали, а будто внутрь него засунули, чтобы я прочувствовала. Внуча, вот честно, не знаю, если бы у меня была такая тяга к мужикам, как у него к бабам, как бы я с собой справлялась…

– И меня простила? – наконец решилась спросить Люда.

– Вот тебя не сразу, – вздохнула БабМуся. – Хоть и понимала, что со мной было совсем невесело, когда у меня этот альцгеймер начался. Но все равно хотелось, чтобы ты меня любила и такой, я-то тебя все равно любила, хотя иногда и забывала, кто ты именно есть.

– Я помню, – грустно отозвалась Люда.

– Не грусти, внуча, – спохватилась БабМуся, – я тут тоже виновата. Сначала вроде как обижена была, а потом во мне взыграл этот райский эгоизм. Так со многими бывает.

– Райский эгоизм, это как?

– Да мне там потом настолько понравилось, ничего ведь не болит и все время что-то интересное рассказывают. Я как эту новую жизнь распробовала, так мне даже и неинтересно стало, как там мои дочь, зять, внуча любимая… Вот только недавно и спохватилась, и то не сама, ангел подсказал, что ты, оказывается, до сих пор переживаешь, что плохо меня терпела в конце моей жизни и иногда хотела, чтобы я уж поскорее туда… В общем, мне так стыдно стало, когда я в твои сегодняшние мечты заглянула: как ты меня по этим современным магазинам хочешь водить, показать, как деньги теперь из автомата вылазят… Столько лет уже прошло, а ты про меня все думаешь… А я будто все еще обиженная хожу, а на самом деле просто забылась в новой жизни.

– Пойдем в магазины! – обрадовалась Люда.

И все произошло как в ее мечтах. БабМуся увлеченно взвешивала на весах то картошку, то яблоки, то помидоры, с детским восторгом ловила вылезающую бумажку-ценник и приляпывала ее на пакет. Они несколько раз сняли деньги с Людиной карты в разных банкоматах, бабушка сказала, что все-таки ей больше нравится расплачиваться живыми деньгами, а когда картой, ей кажется, что либо она обманывает, либо ее обманывают. Позвонили родным по видеосвязи, все были очень рады повидаться, отметили, что Марья Ивановна очень хорошо выглядит и жизнь на том свете пошла ей на пользу. БабМуся же как могла строго объяснила родным, что если бы они поменьше грешили, то можно было бы и им увидеться с ней лично, а так только Люде разрешили, поскольку она на текущий момент самый хороший из них всех человек. Родные обещали стараться вести себя как можно лучше, поскольку теперь им наконец-то стало понятно зачем.

Уже перед прощаньем Люда поинтересовалась у БабМуси, знает ли она что-нибудь про ее будущее.

БабМуся ответила, что этого она, к сожаленью, не знает, но если Люда и дальше продолжит быть хорошим человеком, то после того, как она умрет, они обязательно встретятся, и даже при ее земной жизни можно будет иногда встречаться, села в свой волшебный трамвай и снова перешла в мир иной.

 

Маша и ее друзья-инопланетяне

Вот другие всю жизнь мечтают с инопланетянами встретиться или хотя бы издалека какой неопознанный летающий объект заприметить, чтобы удостовериться – не одни мы во Вселенной. Может, и не интересны мы особо этим зеленым или каким-то там еще разумным особям, но почему-то сознание того, что в этой огромной Вселенной, помимо нас, еще множество иных вариантов, радует и даже нашу собственную жизнь малость преображает.

А вот Маша своего первого инопланетянина встретила, когда еще и думать обо всем этом не начинала, она только говорить кое-как научилась. На огороде его нашла, в капусте. Думала, что братик ее. Про связь капусты и младенцев ей уже бабушка успела рассказать. Маша страсть как братика хотела, каждое утро капустные грядки проверяла. И вот нашла его, зеленого, ушастого, с большими глазами. А он оказался ей вовсе не брат, а турист космический. Землю прилетел посмотреть, с людьми пообщаться. Но как понаблюдал за людьми, боязно стало ему в контакт входить, а вот Машу совсем не испугался.

Маша мало что могла рассказать про земную жизнь. Рассказала, что знала. Вот у нее есть мама, папа и дедушка с бабушкой, а у ее подружки Кати – мама и еще брат Саша. И почему-то и то семья, и эта семья, хоть и так по-разному. А еще в некоторых семьях живут собаки, а в других кошки. А иногда бывает, что кошки с собаками в одной семье живут, тогда они между собой не ссорятся, потому что родные. А вот чужие кошки с собаками все время ссорятся. Зеленый на это рассказал Маше, что и у них похоже, родители детей выращивают на грядках из специальных семечек. Потом у всех по-разному получается: у кого один ребенок, у кого два, а у кого и двадцать пять. Те родители, у кого много детей уродилось, делятся с теми, у кого поменьше, чтобы всем по-честному. Бабушек и дедушек выращивают из других семечек, и в каждую семью раздают по паре – одна бабушка и один дедушка. А родителей всегда по два, они сами вырастают на лугу, их никто специально не выращивает. Цветок такой здоровенный с двумя бутонами, потом, как бутоны отцветут, начинают зреть мама и папа, а когда созреют, то отрываются от стебля и бегут сеять детей и бабушек с дедушками, чтобы была настоящая, полная семья. А животные у них на планете вообще не ссорятся, поскольку все между собой родные.

***

Второго своего инопланетянина Маша встретила, когда во втором классе училась. Дежурила не в свой черед после уроков за то, что побила Пашку Колпакова, а заодно и Борьку Жмакина. Пашку – потому что нравился, а Борьку за то, что не нравился. Обидно стало. Несправедливо как-то: вот с Пашкой ей хочется на переменах бегать, после школы домой идти, и гулять вместе, и чтоб в гости к ней пришел. А он не хочет. А Борька, наоборот, даже портфель один раз попробовал у нее отнять, чтоб до дома его нести. Она не дала конечно, нельзя нести портфель, если ты не нравишься, что тут непонятного.

Вот это всё Маша и рассказала инопланетянину, которого за шкафом нашла. Точнее инопланетянке, это девочка была. Девочки такие же зеленые, правда, у них уши немного поменьше, а глаза побольше. Но чтобы научиться различать, нужно как следует присмотреться. Инопланетянка сказала, что у них похоже, но более справедливо. Если девочке-инопланетянке нравится мальчик-инопланетянин, она просто подходит к нему и говорит: «Ты мне нравишься». И это как волшебное слово. Мальчику, которому его сказали, девочка тоже сразу нравиться начинает, а если мальчик девочке не нравится, то и она ему тоже никогда не понравится, поскольку волшебное слово произнесено не будет.

 ***

С третьим инопланетянином Маша встретилась, когда в третий раз в театральный институт не поступила. Он в сквере в фонтане вместе с пьяными студентами на самом виду у всех купался, но почему-то только Маша его и заметила. Она поделилась с ним своей неудачей. Мол, видно, нет у меня таланта, но тогда откуда же желание, несправедливо.

Зеленый сказал, что у них иначе. Если желание есть, значит и талант тоже прикладывается. Зачем же желание без таланта, это же какой-то недокомплект получается. А на их планете всё у всех правильно укомплектовано в плане желаемого и возможного, поэтому все счастливы.

 ***

С четвертым инопланетянином, которая тоже инопланетянкой была, только в этот раз женщиной взрослой, Маша познакомилась, будучи беременной. Она очень боялась рожать, столько всяких страшных историй слышала, вдруг или сама умрет, или ребенок умрет, или еще что… Ведь всякое может случиться. Инопланетянка сказала, что если бы у них так было, то вообще никто бы не рожал. Тогда Маша удивилась и рассказала, как ей в детсадовском возрасте другой инопланетянин про грядки и семечки говорил. Инопланетянка рассмеялась и объяснила Маше, что тот инопланетянин понял, что Маша маленькая, и рассказал ей сказку. На самом деле у них это похоже на то, как у нас, но только рожают все весело. Как время подходит родить, муж садится рядом с женой и начинает ей смешные истории рассказывать, а жена начинает смеяться, и как ей становится совсем смешно – тут ребенок и рождается, и тоже смеется, а не плачет. Потому что они вообще не плачут, поскольку не из-за чего, всё хорошо у всех.

 ***

У Маши сын плохо учился, и она расстраивалась. Даже плакала. Поскольку сама всегда отличницей была и в школе, и в институте, и на работе в бухгалтерии тоже почти не ошибалась. Инопланетная мама к ней из духовки вылезла, когда Маша туда курицу поставить хотела. Рассказала ей Маша про свою беду. На что инопланетянка, естественно, сказала, что у них всё по справедливости и чтоб никому не обидно. Следующее поколение умнее и талантливее предыдущего поголовно, чтоб родители на детей радовались, а не огорчались. Нельзя, чтобы мамы расстраивались, мамы всегда должны быть веселыми, чтобы всей семье было весело.

 ***

Машин сын вырос и женился, а с невесткой у Маши отношения не сложились, поэтому внуков она редко видела. И еще она пополнела и стала не такая красивая, как была раньше, и от этого расстраивалась. У Машиного мужа любовница появилась, хотя он и говорил, что это неправда. Утешать Машу прилетела целая компания инопланетян, на ее дачном участке тарелка прям и приземлилась. А Маша-то думала, что она теперь одна и никому не нужная. Зеленые громко возмущались этой несправедливости, потому что у них на планете, во-первых, пара до конца вместе и жена для мужа самая красивая и зеленая, и дети тоже тут недалеко, даже если взрослые уже, и невестки со свекровями никогда не ссорятся, как и кошки с собаками, потому что все вокруг добрые и только добра друг другу желают.

***

Муж Маши с любовницей наконец-то расстался, все-таки решил, что Маша лучше, хоть и не новая уже. И невестка тоже к Маше потеплела, и внуков Маша стала видеть часто. Но здоровье Машу стало подводить. А потом здоровье стало таким плохим, что Маша поняла: немного ей на земле жизни осталось, и ей стало совсем грустно. Все-таки неплохая была у нее жизнь, и муж вот на старости лет образумился, и сын получился замечательный, хоть и отличником никогда не был, и невестка неплохая, и внуки так ее любят.

Позвала Маша своих инопланетян и попросила, чтоб привезли они ей со своей счастливой планеты, где всё так хорошо и по справедливости, немного здоровья, чтоб увидеть, как внуки вырастут. Инопланетяне расстроились, они ведь так Машу полюбили, что решили, после того как она на земле умрет, забрать к себе на планету, оживить и сделать инопланетянкой. Долго уговаривала их Маша, в конце концов, согласились они дать ей здоровья еще на двадцать лет, но сказали, что потом уж точно заберут, как бы она ни просила. Прожила Маша эти двадцать лет, похоронила мужа, вырастила внуков и даже на правнуков успела посмотреть. А потом все-таки умерла и стала самой красивой и зеленой инопланетянкой.

 

• Назад
• Вперед