Светлана РЫБАКОВА
Микрокосм Литературного - утверждающее начало
(Статья была опубликована в журнале "До 16 и старше")
Начала писать «воспоминания» о Литературном институте и вдруг подумала, что эту страницу в своей судьбе я не закрыла. Ведь до сих пор, чтобы набраться творческих сил и веры в себя, прибегаю на семинар нашего дорогого мастера Михаила Петровича Лобанова, или время от времени прихожу на детский семинар к Роману Семеновичу Сефу и Александру Петровичу Торопцеву посмотреть и послушать молодых писателей. И это будет рассказ все-таки о настоящем, а не прошедшем. На первый взгляд наш Литературный институт может показаться совсем невидным: маленький, серенький, с кое-где обшарпанными стенами (живая иллюстрация отношения общества к отечественной словесности), но по своей глубинной сути он для Москвы, а возможно и для России, явление довольно уникальное.
И не потому, что здесь «учат на писателей или поэтов», думается, это дело невозможное. Таланты даются от Бога, и наши замечательные мастера на семинарах по мере сил только помогают студентам раскрыться, познать себя и грани своего дарования. И даже не потому, что атмосфера здесь почти домашняя: учебное заведение наше, можно сказать, камерное, да и располагается оно в особняке Яковлева — дядюшки Герцена (здесь же Александр Иванович и родился), где сплошные лабиринты коридоров, да бывшие залы, поделенные на маленькие кубики аудиторий. У нас почти все преподаватели и студенты (народ творческий, импульсивный, поэтому с нашей братией случается всякое) знают друг друга, администрация же, заботясь об учащихся, особенно о приезжающих из глубинки заочниках, подкармливает их обедами за счет института. А еще в отделе кадров живет общая любимица добродушная, маленькая и квадратная, собачка Муза, настоящий домашний, скачущий пегас.
Но мне кажется, поразительным до невозможности в Литинституте то, что в нем поверх всех барьеров, под одной крышей, вполне симпатично и миролюбиво уживаются, пишут и работают столь разные по своему мировоззрению, эстетическим запросам и литературным исканиям творческие личности.
Круговороты писательских баталий, страсти и раздоры (интересно, сколько сейчас «союзов»?) остаются за стенами нашего института. Надо думать, что темный принцип «разделяй и властвуй» не срабатывает там, где просто занимаются любимым делом и принимают общий порядок вещей: у другого человека может быть свой взгляд на мир
и это не повод для скандала. Чему Литинститут и является лучшим доказательством. В современных разладах писательских сообществ, как кажется, есть что-то надуманное, искусственное, а причины, если присмотреться, лежат вне «божества и вдохновенья». И поэтому совсем ни к чему примешивать в «это» Великую Русскую Литературу.
Что касается личных воспоминаний, то сначала стало страшно, когда Светлана Владимировна Молчанова, прочитав мои рассказы и передав их Михаилу Петровичу Лобанову, в конце концов, и предложила поступать. Сидела я себе в приходской библиотеке, выдавала людям духовную литературу, время от времени жила в монастырях, писала в стол впечатления и рассказы. И вдруг — Литинститут. Как мне с ужасом представлялось, вместо монахинь — писатели и поэты, а тихая сокровенная жизнь подменится «богемой». (Это потом узнала, что литераторы тоже люди уединенные).
В первое время, сидя на лекциях, изумлялась: как меня сюда занесло? (Неисповедимы пути Господни). А потом почувствовала, что я здесь не инородное тело. Творчество — объединительное начало, для самых разных и непохожих людей. Конечно, время от времени мне доставалось на орехи за рассказы о Боге. Крепилась. Ведь в наше время узнать своего Создателя можно лишь через боль, об этом и пишу. Апостольские времена чудес прошли, и сегодня «к звездам только через тернии». Твоя живая боль передается другому, а он защищается...
Одна дама с нашего семинара призналась, что когда-то сначала разругала мой рассказ, а потом поразмышляла и пошла на исповедь. А с Мариной Анашкевич, тоже поначалу далекой оттого, что наполняет смысл моей жизни, мы стали единомышленницами и недавно в соавторстве выпустили книгу «Знаменитые храмы Москвы». Помню один студент, называющий себя атеистом, удивлялся, почему я хорошо отозвалась о его фантастическом рассказе. Но дело ведь не в жанре написания: не как, а о чем. Если пишущий не разрушает душу у читающего его строки, не глумится над образом Божьим, в них обеих запечатленном, — это уже хорошо. И так во всех творческих начинаниях. Что касается фантастики, то всегда воспринимала ее как притчу. Гениальный Тарковский так и воспринял роман известного польского фантаста Станислава Лема и снял фильм «Солярис». Ключом к этому фильму является именно евангельская притча о блудном сыне.
Как-то прочитала у Ивана Ильина в статье «Пророческое призвание Пушкина», что «Древняя философия называла мир в его великом объеме — «макрокосмосом», а мир, представленный в малой ячейке, — «микрокосмосом»...» (далее философ пишет о Пушкине и России). А мне бы хотелось дерзнуть сказать, что российский творческий, да и в целом народный макрокосмос может найти в точке микрокосмоса Литературного института утверждающее начало...
От редактора: Светлана Рыбакова автор детских книг, в том числе «Светлая радость», изданных православными издательствами, повести «Домой», о событиях на Кавказе (журнал «Москва»), публицистических статей и статей по истории Богородичных икон в журнале «Божий мир» и др.